ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Наконец они снова встретились с Майей. После отъезда Елены сделать это оказалось морально легче. Вдобавок Вадим успокаивал совесть тем, что никаких обязательств и обещаний они друг другу не давали, а назначенное свидание не более чем "оперативное мероприятие".

Однако шел на него с радостью. Все же очень тяжело общаться с женщиной, целиком погруженной в свое горе, да еще вбившей себе в голову, что в смерти мужа виновата именно она, а косвенно — будто бы и Ляхов тоже. И ему хотелось вновь почувствовать себя нормальным человеком в обществе красивой, не нагружающей тебя собственными проблемами девушки.

Встретиться договорились в "Артистическом" кабаре на Тверской.

Симпатичное заведение и крайне популярное, так что Ляхову пришлось здорово раскошелиться, чтобы получить столик в отдельной ложе на пятом ярусе окружающего эстраду амфитеатра. Зато место оказалось очень удобное — слева глухая, обтянутая алым бархатом стена, справа — одна из ведущих к площадке для танцев лестниц. И разговаривать можно, почти не опасаясь чужих ушей, и видно все великолепно.

На этот раз он "верископ" с собой не взял, решил довериться собственной интуиции, да и не получалось у него до сих пор полностью избавиться от слишком глубоко въевшихся моральных принципов. Говорить о "чести" и одновременно как бы подглядывать и подслушивать чужие эмоции и мысли.

После вечера, проведенного с отцом Майи, они еще не виделись, лишь дважды коротко поговорили по телефону. Строго по делу — Майя передала ему кое-какие уточняющие вопросы отца и выслушала ответ. Невозможность личной встречи Вадим объяснил максимально близко к истине. Что, вот приехала в Москву старая знакомая, вернувшаяся из Аргентины, только начала обустраиваться, готовить семейное гнездо к приезду мужа, и вдруг получила сообщение, что он погиб. Сгорел вместе с самолетом, так что и хоронить нечего. А кроме него, у Елены в Москве ни родственников, ни друзей.

— Вот и пришлось помогать ей как-то устраиваться в — новой жизни. Хорошо хоть с деньгами у нее проблем нет, в остальном же состояние ужасное.

— Богатая вдова, значит. И симпатичная? — достаточно бестактно поинтересовалась Майя, и Ляхову пришлось выразить некоторое возмущение такой постановкой вопроса.

— Тебе, пожалуй, трудно поставить себя на ее место, но все же попробуй. Мало, что погиб человек, с которым ты прожила много лет, так и вся привычная жизнь под откос. Где жить, как жить, что дальше делать?

— Великолепно понимаю. Но рано или поздно острая боль проходит, и вещи, кажущиеся сейчас неважными, выбираются на первый план. Ты же сам эти проблемы и обозначил. Впрочем, меня это ни в коей мере не касается.

— Ну, я бы так категорически не утверждал, — заметил Вадим, но Майя словно бы не обратила на его слова внимания.

— Отец приносит тебе извинения, что пока не может с тобой встретиться. Мы с ним обсуждали твою "задачку". И говорили о тебе. Только не зазнавайся, но впечатление ты на него произвел. Что, в принципе, достаточно трудно сделать. Еще он просил особо подчеркнуть, что ваш разговор и данное вами друг другу слово отнюдь не распространяются на исполнение им своих должностных обязанностей.

— То есть я свое слово должен держать твердо, он же будет поступать по собственному усмотрению?

— Что ты за невозможный человек. Дослушал хотя бы! Это означает, что своих разработок по известному вопросу он не прекращает и в случае чего будет действовать, как считает необходимым, но в качестве частного лица он не исключает возможности личных бесед и встреч...

Ляхов в очередной раз удивился, сколь многолика его приятельница. Сейчас, хотя они и сидели за столиком богемного заведения, окруженные от души веселящимися людьми, и происходящее на сцене заслуживало внимания, Майя держалась, будто дипломат, зачитывающий партнеру по переговорам заранее подготовленную ноту.

Так он ей и сказал. И предложил быть проще.

— А то со стороны подумают, что мы с тобой условия предстоящего развода обсуждаем. Вина выпей, улыбайся, а о том, что вас интересует, будем говорить так, между прочим. Тем более, ведь так оно и есть по большому счету? Для меня это на самом деле задачка чисто интеллектуального плана. Раз серьезные люди изнуряют себя заботами о судьбах отечества, чего бы и самому не поучаствовать? Но все же мне куда больше веселиться хочется. Свою подопечную я в Кисловодск проводил, чтобы отвлеклась и нервы в порядок привела. Так что... Может быть, потанцуем?

Майя, судя по всему, всерьез его ревновала к Елене и шла на свидание с четко продуманной линией поведения, а сейчас ледяной панцирь, которым она себя окружила, дал трещину.

Вадим приложил все силы и умение, чтобы сломать его окончательно. Он непрерывно острил, комментировал концертную программу, подливал ей вино, в паузах между номерами увлекал вниз, на танцевальную площадку. И своей цели достиг. Тем более что она и сама мечтала о примирении, только "шляхетский гонор" мешал.

С каждым новым танцем он все теснее прижимал к себе ее гибкое тело, и она больше не напрягала неуступчиво спину. За столиком он то и дело, будто невзначай, касался ее руки, вообще вел себя, как в самом начале деликатного флирта. Что, в общем, выглядело несколько смешно после всего предыдущего, но Майе, похоже, нравилось. Раз все начиналось как бы с чистого листа. (В третий раз, нужно заметить).

Однако о своем задании она тоже не забывала. Выбрав подходящий момент, спросила как бы между прочим:

— Слушай, а не мог бы ты ввести меня в свой круг? Хочется повращаться среди очаровательных гвардейцев. Я слышала, что доступ дам на ваши ассамблеи не запрещен.

— Я выясню, — пообещал Вадим, — Тот монастырь пока еще не мой, и вопросы соблюдения устава остаются актуальными. Только вот не знаю, стоит ли сообщать о твоем родстве?

Майя посмотрела на него с откровенной иронией, и он понял, что сморозил глупость. Впрочем, оно, может, и к лучшему.

— Думаешь, это для кого-нибудь тайна? Люди там собираются информированные в реалиях московской жизни, не тебе чета. А кроме того... Можно подумать, дело зашло так далеко, что взрослая дочь государственного прокурора уже персона нон грата в обществе гвардейских офицеров?

Или действительно ты что-то такое знаешь, или разговор с отцом так на тебя подействовал?

— Пожалуй, да, подействовал. Я ведь парень отнюдь не искушенный. И погоны эти, и крест — абсолютное стечение обстоятельств. И когда мне господин прокурор так все доходчиво объяснил про зреющий заговор, я волей-неволей поверил. Да. И никак от этого первого, сильного впечатления избавиться не могу. Даже в приватной обстановке и в обществе совершенно невинной и понятия не имеющей об играх взрослых людей девушки. Да ты не манкируй, бокальчик-то до дна довыпей, а то скоро уже и горячее подадут. И танго вот опять заиграли.

— Пойдем. Только не пойму я, господин полковник, действительно вы такой кристальный и примитивно искренний человек, что аж страшно делается, или играете на недоступном мне уровне.

— Вопросик, — ответил он ей, уже двигаясь в ритме старого танго, — как на него ни ответь, минимум нескромность выйдет. Лучше уж давай вести себя сообразно текущему моменту.

Возражений предложение не встретило. И вплоть до самого конца программы Майя, демонстрируя недюжинную выдержку, ни разу больше не вернулась к вопросам большой политики.

А уже когда они покинули кабаре и шли вниз по ночному, почти пустынному Тверскому бульвару, девушка спросила, есть ли у него предложения по поводу продолжения свидания.

— Ко мне отважишься поехать, к себе пригласишь или еще какое-нибудь заведение посетим? Как здесь принято — из ресторана в бар, потом — в другой, потом в открытый дом, и до утра...

Своего жилища, кроме общежития, у него не было, так он и сказал, предоставив все остальное на ее полное усмотрение.

— Нет, ты и здесь какой-то странный. В твоем положении — и общежитием ограничиваться? Все нормальные люди обязательно имеют городскую квартиру. Чтобы было куда девушку пригласить, гостей принять. Если хочешь — помогу. А то чужим вдовам жизнь обустраиваешь, а о себе подумать не хватает.

— Чего не хватает?

— Откуда я знаю? Мозгов, наверное.

— Ну, помоги, если считаешь нужным. А то ведь действительно неудобно — подвернется сговорчивая девушка, а пригласить и некуда. Не в номера же?

За что и получил чувствительный толчок под ребра. Поскольку в кабаре они пили только легкое вино и торопиться было абсолютно некуда, сначала заглянули в бар Союза журналистов, потом в японский ресторанчик на Моховой, и к Майе добрались часу в четвертом.

— Ну, а теперь хватит надо мною измываться. Надо ж, тест на выдержку устроил. Извольте объяснить, полковник, как ваша задачка все-таки решается? Отец обозвал тебя прожектером и утопистом, а я вот отчего-то так не думаю, — потребовала Майя, сбрасывая набившие ноги туфли. — И даже ставку сделала, что ты придумал нечто во-от такое... — Она показала руками в воздухе нечто одновременно высокое и объемистое. Вроде снежной бабы. — Только я сначала переоденусь, — уловила взгляд Вадима и замотала головой, — нет-нет, отныне все будет очень скромно и прилично. Я должна беречь свою репутацию, мне еще в этом городе замуж выходить...

В самом деле, на сей раз она появилась в муаровой, лимонного цвета пижаме с серебряным шитьем, вполне подходящей даже для выхода в свет.

— Итак? Не разочаровывай меня.

Почему бы и нет, в конце концов? Что Майе сказать, что самому прокурору. Майе даже лучше, можно предварительно обсудить некоторые нюансы.

— Видишь ли, в словах твоего отца некоторая доля истины содержится. В принципе изложенная мной трехуровневая схема далеко не нова и характерна как раз для государств с самодержавной или тиранической формой правления, с теми или иными вариациями. Вся беда в том, что ее эффективность, как правило, оказывалась или весьма кратковременной, или же вообще мнимой. Даже в небольшом государстве верховному правителю крайне трудно уследить за добросовестностью своих ближайших помощников, не говоря об исполнителях низших уровней. Рано или поздно появляются и нарастают политические, экономические, клановые и многие другие разногласия. Ты же юрист, ты представляешь, что сотни и тысячи людей, связанных общим корыстным интересом, всегда найдут способ, как обойти закон, обмануть или подкупить контролеров, в конце концов заморочить голову даже и самодержцу. Или убить, как сплошь и рядом случалось в истории. Хоть нашего Павла Первого возьми. Настолько всех достал, что родной сын на его ликвидацию согласие дал, несмотря на собственный гуманизм и просвещенность...

— Пока ты говоришь сплошные банальности.

— А я предупреждал. Раз просила — слушай. Вариант второй, к счастью, для нынешних времен скорее гипотетический. Вообрази, что большевики в девятнадцатом году все-таки победили бы. Вот у них были возможности установления тотальной "диктатуры пролетариата", хотя мне это тоже кажется глупостью. Сама исходная посылка — как можно всерьез утверждать, что абсолютная власть как раз самых необразованных и жизненно несостоятельных людей при устранении квалифицированных и добившихся успеха способна принести счастье и процветание? Я кое-какие их книжки пролистывал, по-моему — полный бред. Но, в виде эксперимента, допустим, что они бы победили. Вот у них как раз был механизм обеспечения всеобъемлющей и всепроницающей власти. Так называемая "партия нового типа". Она же, по выражению одного из красных вождей, — "орден меченосцев". Спаянных общей идеологией, общими интересами и военной дисциплиной. Особенно если допустить, что и после своей полной победы они пользовались бы теми же методами, как в Гражданскую войну на захваченных территориях.

— Страшно представить, — поежилась Майя. — Я тоже об этом читала, даже старые кинохроники смотрела.

— Я продолжаю. Вот если бы члены такой партии заняли абсолютно все административные посты в государстве, как муравьи, не задумываясь, выполняли бы любую команду своих вождей и отвечали бы головой за любую ошибку или неповиновение, — такая система могла бы функционировать достаточно долго и успешно.

— Как воинская часть?

— Нет, все-таки скорее как муравейник. Поскольку солдаты могут взбунтоваться или разбежаться, а у насекомых это исключено.

— По-прежнему не понимаю смысла твоих аллегорий. Второй большевистской партии у нас, слава Богу, нет. И каким образом нас всех превратить в муравьев, ты вряд ли способен придумать.

— Именно. Но чтобы вы с Василием Кирилловичем могли обдумать мою идею с максимальной глубиной, послушай еще немного. Третий и последний вариант государства означенного типа — теократическая монархия, вроде как в Саудовской Аравии. Там король одновременно абсолютный монарх и высший духовный авторитет, законы шариата действуют не хуже, чем законы муравейника, да вдобавок все посты занимают или братья, или дядья, или племянники. То есть в принципе система для управления государством идеальная.

Майя стремительно теряла интерес к разговору. Наверное, убедилась в правоте слов своего отца. И не прерывала Вадима только из вежливости, хотя зевнула почти демонстративно, едва прикрывшись ладошкой. Но это нельзя счесть неуважением, время действительно позднее.

— Итак, с одной стороны, твоя реакция подтверждает — ты убедилась, что ни один из предложенных вариантов не имеет рационального решения в российских условиях. С другой — из этого я делаю вывод, что придумал действительно оригинальный вариант, раз даже такие умные люди, как вы с отцом, не смогли и близко к разгадке подобраться...

— Было бы к чему... Скажи лучше, почему нормальная демократия тебя не устраивает. Весь мир при ней живет, и ничего.

— Да потому что, как выражался один мыслитель позапрошлого века: "Россия — страна пространственная"... У нас или крутое самодержавие, или же такой бардак, как мы имеем удовольствие наблюдать. По причине того, что в отличие от прочих "нормальных" стран демократия у нас является не итогом многовекового естественного развития, а явлением искусственным и чужеродным, подобно петровскому просвещению и европеизации. Воткнута, как палка в землю. Следовательно, даже и минувших восьмидесяти лет мало, чтобы она начала цвести и плодоносить.

Вот мой проект и позволяет обойти эту историческую антиномию, сиречь — неразрешимое противоречие.

Майя потянулась и, словно невзначай, расстегнула две верхние пуговицы пижамы, всем своим видом давая понять, что на этом останавливаться не намерена.

— Интересно, что бы сделала Шахерезада, если бы ей шах тысячу и одну ночь подряд рассказывал сказки? — с наивной гримаской спросила девушка, как бы ни к кому специально не обращаясь.

— Шах все понял и немедленно прекратил дозволенные речи. В надежде, что найдет благодарных слушателей за пределами своего гарема. — Вадим замолчал и вопросительно посмотрел на Майю.

— Шаху не откажешь в сообразительности и быстроте реакции... — блестящий и переливающийся муар соскользнул с ее плеч. Она скомкала жакет и швырнула его в Ляхова. Он поймал и с интересом начал ждать дальнейшего.