ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА

( Октябрь 2055 года. Австралия. )

...Простившись с девушками и дав им последние руководящие указания, мы с Джонсоном спустились в резиновый клипербот с подвесным мотором. Капитану Ларсену на всякий случай было предписано дрейфовать за пределами 12-мильной пограничной зоны.

По реке мы поднимались вверх больше двух часов, а когда увидели вдалеке, на пологой возвышенности, громадную эвкалиптовую рощу, под кронами которой гостеприимно краснели крыши аккуратных и вполне зажиточных на вид коттеджей, спрятали лодку в густых прибрежных зарослях и километра четыре прошли пешком по классическому бушу. Красноватая земля, редкие купы колючих кустарников, палящее солнце и горячий, почти неподвижный воздух.

Первая встреча с населением Земли Обетованной оказалась волнующей эмоционально, но только лично для меня. Роботу на сей торжественный миг было наплевать, да и аборигенам тоже.

Пряча на всякий случай пистолеты в кобурах под просторными бледно-зелеными френчами, надвинув на глаза широкополые стесоновские фетровые шляпы, мы вошли в ограду придорожного кемпинга, отделенного от собственно поселка примерно милей пустынного шоссе.

"Кемпинг Марри-Бридж" значилось на вывеске, исполненной без всяких, вполне здесь ожидаемых новомодных штучек. Обыкновенной флюоресцентной краской на обыкновенном листе кремового пластика в металлической окантовке.

И внутри ограды ничего столь уж экзотического. На пыльной бетонированной площадке, напротив очень похожей на наши бензоколонки (только на белой табличке ясно обозначено "Hidrogen-mikst", водородная смесь по-нашему) одиноко грелся на солнце автомобиль тоже почти традиционного вида — 4 колеса, светло-синий кузов-купе, ну, может, образующие линии, выштамповки капота и крыльев слегка непривычны, да, заглянув в окно, я вместо рулевого колеса увидел нечто вроде штурвала бомбардировщика: слегка изогнутую поперечину на рулевой колонке и два коротких отростка на концах.

Невелик прогресс для семидесяти прошедших лет. Правда, неизвестно, что там за движок под капотом, может, размером в кулак и в триста лошадей мощности. Опять же, судя по топливу, атмосферу не загрязняет, на выхлопе вместо СО и прочих пакостей — обычный водяной пар.

Об эвкалиптах и прочих деревьях и кустарниках, окружающих стоянку, я не распространяюсь, поскольку флора не меняется миллионы лет, а я настолько слаб в ботанике, что не заметил бы особой разницы даже по сравнению с мезозойским периодом.

Конечно, я бы хотел, чтобы мои записки несли в себе такой же информационный и эмоциональный заряд, как, скажем, очерки Солона о посещении Атлантиды, но увы...

Пока что ничего экстраординарного вокруг не наблюдалось.

Совершенно так, как в любом придорожном кафе вдоль Панамериканской магистрали в 1979, скажем, году, за стойкой боролся с дремотой бармен или лично хозяин заведения, типичный до нарочитости.

Мужик лет сильно за пятьдесят, загорелый, кряжистый, полуседой, не слишком бритый, в кремовой рубашке с пятнами пота на груди и под мышками.

В легком здании с настежь открытыми окнами кондиционер смысла не имел, а вполне традиционный вентилятор под потолком только бессмысленно перемешивал вязкий и теплый, как кисель, воздух.

Вот телевизор, или то, что его здесь заменяло, был действительно хорош. Справа от стойки висел в воздухе куб не куб, сфера не сфера, а нечто среднее, короче, абсолютно трехмерное изображение, обойдя которое можно было увидеть персонажей какого-то приключенческого фильма и сбоку, и сзади. Они бегали, стреляли, разговаривали, скакали на конях, и совершенно невозможно было вообразить, как это сделано.

Ну, представьте себе "Великолепную семерку", одновременно демонстрируемую и с точки зрения ковбоев Криса, и бандитов Калверы...

Увидев нас, бармен (назовем его пока так) лениво оживился.

— Добрый день, джентльмены. Желаете обедать или просто выпить? Сок, кофе, виски?

То, что мы пришли пешком, его словно совершенно не удивило.

Впрочем, англосаксы всегда славились демонстративным безразличием к чужим проблемам и причудам. Угодно бродить пешком по сорокаградусной жаре — ваше дело.

Я посмотрел на часы. Да, 13.08. Вполне время обеда.

Бармен тоже посмотрел. С интересом.

— Что это у вас?

— Где?

— Да вот, на руке, — он указал на мой золотой "Лонжин" с репетицией, двумя секундомерами и прочими причиндалами, купленный в прошлом году в Париже.

— Часы. Что, не приходилось видеть?

— Приходилось. В музее, в Мельбурне. Видать, вы сильно богатый человек.

— Как вам сказать, — заскромничал я. — Не бедный. А это память деда. Он всем своим внукам на память подарил нечто этакое. Мне вот — часы.

— Хорошо иметь такого деда, — с долей зависти сказал бармен. — А что вам все-таки подать? Из свежего можно бифштекс или яичницу с беконом. Консервы — какие угодно.

— Пусть будет яичница, — согласился я. — Виски все тот же дед велел пить только после захода солнца. Поэтому или пиво, если есть холодное, или холодный же сок. Потом — кофе.

— Всего по два? — чисто механически уточнил бармен.

— Одно, — для убедительности я поднял вверх указательный палец.

— А он? — Бармен посмотрел на Джонсона с легким недоумением.

— Он — кришнаит. Ест только пророщенный рис, да и то раз в сутки. Смешно, правда?

— Кому что нравится, — пожал тяжелыми плечами бармен. — У нас тут неподалеку живет иудей, так тот не употребляет ни кенгурятину, ни кроликов, зато тащится от фаршированной щуки, которую выписывает из самого Тайлем-Бенда. У нас ее нет, а в озере Александрина хорошо на блесну ловится...

— Вот и я о том же... — похоже, хоть на кулинарной почве, но контакт начал устанавливаться.

Минут через десять сам же бармен, а скорее всего и хозяин тоже, не имеющий в штате ни официантки, ни даже жены или дочки, поставил передо мной скромный обед. Но проблема оставалась, и ее надо было решать.

— Может быть; все же выпить стаканчик виски? — разглядывая ассортимент бара, спросил я тоном борющегося с искушением, недавно завязавшего алкоголика.

— Отчего же и не выпить? — согласился бармен, имени которого я пока не удосужился узнать. Но, по законам психологии, время для этого еще не пришло.

— Одному неудобно. Составите компанию? За мой счет, разумеется.

Бармен, очевидно, лицемерить не умел, но придерживался одних со мной принципов.

Если бы он пил в одиночку в своем заброшенном у черта на рогах заведении, то спился бы давным-давно. Но выпить ему все равно хотелось, я понял это по тяжелой грации, с которой он швырнул на стойку стаканы и плеснул в них куда больше стандартной западной порции. Но и не сто пятьдесят, конечно, как налил бы аналогичный русский буфетчик. Где-то граммов по девяносто он налил. Зато и не водки, а виски градусов под шестьдесят.

Выпили не чокаясь, разумеется, и без тоста, а так, понимающе подмигнув друг другу.

Наскоро съев яичницу, я предложил повторить и возражения не встретил.

Теперь пора было переходить к делу. Моего собутыльника, как я теперь знал, звали Саммерс. Неясно только, имя это было или фамилия. Уточнять я не стал, назвавшись, в свою очередь, Биллом.

— Знаешь, друг, — издалека начал я, раскуривая сигару и протянув такую же бармену. Он ее взял, понюхал и отложил в сторону. Очевидно, мой тон его насторожил. — Дело в том, что у меня нет с собой подходящих денег...

Да, к финансовым проблемам они здесь подходили серьезно Я еще и фразу не договорил, а Саммерс уже стал нависать надо мной, подобно какому-нибудь Кинг-Конгу. Будто и не пили вместе. Наш буфетчик хотя бы дослушал сначала.

— Так что же ты... — прорычал он, на глазах теряя человекоподобие.

— Спокойно, парень, спокойно, — я тоже встал, показывая, что если я и уже его в плечах, то в остальном никак не уступаю. — Я сказал — подходящих, а не вообще...

— Тогда я чего-то не понял? Любые деньги — это деньги. Если они есть...

— Вот именно. Мы с Джонсоном — путешественники. Из Англии. Решили пересечь Австралию по рекам на каноэ. Из Сиднея по Уоллондилли до Маррамбиджи. Потом по Муррею до океана. Все было хорошо, мы плыли почти три месяца. А за десять миль до вашего занюханного городишка налетели в сумерках на полузатопленное бревно и...

— И что? — с любопытством спросил бармен, смиряя свою агрессивность.

— И все утонуло, все припасы, все документы и наличные деньги тоже. Осталось вот это... — я выложил на стойку золотую монету в двадцать крюгеррандов чеканки 1920 года. С заблаговременно пробитой в нем дыркой и продетой в нее золотой же цепочкой. — Если ты, Саммерс, возьмешь это в уплату за обед, а сдачу дашь нормальными бумажками, то мне хватит добраться до Аделаиды и связаться со своим банком, я думаю.

Он посмотрел на меня более чем подозрительно. Но теперь явно видел во мне не фраера, захотевшего поесть и выпить на халяву, а просто возможного мошенника.

— Подожди. — Извлек из нагрудного кармана нечто вроде телефонной трубки размером меньше пачки сигарет, нажал три кнопки. Интересное средство связи. Намного компактнее радиотелефона и без торчащего штыря антенны.

— Кейси? Здесь я. Можешь подойти? Прямо сейчас. Давай. Пушку? Ну, прихвати, хотя у меня и своя есть...

Пушкой меня не испугаешь, пользоваться я умею этим делом наверняка лучше здешних провинциалов, хотя кто знает. Но в наше время так откровенно в сельских чайных не разговаривали.

Кейси появился на самом деле прямо сейчас, минут через пять. А какие здесь концы? Оказался парнем лет тридцати, в белых шортах и розовой рубашке, на поясе массивное устройство в открытой кобуре, похоже на револьвер с перламутровой рукоятью, а над левым карманом бляха вроде шерифской.

"Начальник, твою мать, — подумал я. — Если первым делом спросит документы — будут сложности. Не стрелять же мне в него, на самом деле..."

Но до документов дело не дошло. Впрочем, я же сказал Саммерсу, что все утонуло.

— Какие проблемы? — осведомился Кейси у бармена, оглядывая нас профессиональным взглядом. Выглядели мы сообразно легенде. Костюмы достаточно заношенные, однако видно, что недешевые. Видно, что сушились они после вынужденного купания прямо на теле. Щетина — суточная. Прически тоже в самый раз.

Не вдаваясь в детали, Саммерс бросил на стойку перед "шерифом" мой брелок.

— Как считаешь, это чего-нибудь стоит? Парень задолжал мне два фунта. Хочет расплатиться этим и получить сдачу.

Кейси внимательно осмотрел монету и цепочку, подкинул на ладони, классически, словно не в XXI веке, а в каком-нибудь X, попробовал на зуб. Обернулся ко мне.

— Можете крупно прогадать. Насколько я понимаю, если продавать это по весу, получится фунтов 20. Но грамотный нумизмат наверняка заплатит впятеро, если не больше. Начало прошлого века, большой раритет...

Смотри-ка, честный парень. Я здешних цен на золото и курсов валют не знал, но по порядку величины так примерно и выходило.

— Я — старший констебль полиции графства. Кроме того — его сын и студент исторического факультета Мельбурнского университета. Что у вас случилось, какая помощь требуется?

"Удачно выходит, — подумал я. — Полицейский и одновременно историк. Грех не воспользоваться".

Очень кратко повторив свою историю, я несколько раз назвал Кейси коллегой, пояснив, что я тоже историк, специализирующийся по европейской истории XVIII-XIX веков, а также любитель водных видов спорта.

— Я вам предлагаю такой вариант, — подумав, сказал Кейси. — С отцом я расплачусь, потом мы поедем в Тайлем-Бенд, там у меня дом, по моему компу вы свяжетесь со своим банком и получите деньги. Тем самым сохраните свой раритет. О'кей?

Как раз никакого о'кей я здесь не видел. Но — поедем, по дороге я постараюсь что-нибудь придумать.

Кейси приехал на большой желтой машине с полицейскими эмблемами на дверцах. Вопреки моему ожиданию, внутри было прохладно, несмотря на то что стояла она на самом солнцепеке. Хороший кондиционер, вернее — хорошие аккумуляторы. Наши без подзарядки мотором сели бы через полчаса.

По дороге мы болтали о том о сем, и одновременно я внимательно присматривался к специфике управления автомобилем. Принципиально ничего сложного, одно только меня расстроило — перед пуском двигателя Кейси засунул в щель плоскую карточку вроде визитной. Значит, чужую машину даже при крайней необходимости угнать не удастся.

Плохо, ограничивает возможности в случае гипотетических заварушек.

Вопросов я старался не задавать, а фразы строить как можно нейтральнее, избегая любой конкретики.

Машина шла хорошо, миль под 60 в час, причем очевидно, что управлялась бортовым компьютером, роль водителя ограничивалась лишь тем, чтобы в случае необходимости несколько корректировать траекторию движения и скорость.

Как бы между прочим я заметил, что все же предпочитаю продать брелок с максимальной выгодой здесь и за наличные, поскольку ни банковским счетом, ни вообще помощью кого-либо из известных мне людей я воспользоваться не могу...

Кейси это крайне удивило.

— Видите ли, я заключил очень серьезное пари. Совершенно в духе XIX века. У меня с женой есть старинная парусная яхта в 400 тонн, и в прошлом году мы отправились в кругосветное плавание, с условием абсолютно подражать обычаям и техническим возможностям излюбленной нами эпохи. В том числе — не пользоваться современными средствами связи, вообще достижениями нынешней цивилизации. От момента выхода из Думбартона и до возвращения я могу рассчитывать только на ресурсы, имеющиеся на борту, или на то, что сумею добыть без посторонней помощи. Все свои капиталы я перевел в наличные деньги, и они хранятся в сейфе "Призрака". Сама же яхта, высадив нас в Сиднее, пошла в обход Австралии, с заходом на острова Фиджи и в Новую Зеландию. В ближайшие дни она должна принять нас на борт в Аделаиде. Так что мне просто нужны деньги, чтобы добраться туда и прожить какое-то время.

— Вы что же, и связи с яхтой не имеете? — поразился Кейси.

— Именно так. В этом вся и прелесть. Как можно испытать чувства путешественника позапрошлого века, зная, что в любую секунду, стоит только позвать, тебя непременно спасут в любой ситуации. Вы читали "Дети капитана Гранта" Жюля Верна?

— Кажется, в детстве смотрел что-то такое по стерео. Там люди путешествовали на фургоне через Австралию?

"Бедный Жюль Верн, — подумал я. — Впрочем, целых 200 лет прошло. Однако же "Робинзона Крузо" я помню почти дословно... У нас в детстве не было "стерео".

— А если бы вы потерпели аварию не в десяти милях от обитаемых мест, а в горах посередине континента?

— Постарался бы выбраться и оттуда. Или... Точно так же себя чувствовал, например, Ливингстон в дебрях Африки или первооткрыватели вашей же Австралии...

— Сурово...

— Разумеется. Зато когда я вернусь домой, я могу выиграть сто тысяч фунтов плюс возмещение дорожных расходов.

— Неплохо, — кивнул Кейси и вдруг обратил внимание на моего спутника. — Мистер Джонсон, кажется? Отчего он все время молчит? Глухонемой или языка не знает? Он швед?

Я же говорил вашему папаше — он буддист. Исповедует недеяние, немыслие. Главное, он постоянно спокоен. Даже когда мы тонули, он не делал ничего.

— Тогда зачем он вам?

— С ним интересно. Что сейчас сделаете вы — я представляю. Что он придумает — никогда. Кроме того, он очень сильный и знает 12 языков. В путешествиях это полезно...

— Вам интересно, когда вы тонете, а он ничего не делает?

— Конечно. Когда вы тонете, а он делает не то — гораздо хуже...

Мы разговаривали, а я все отчетливее понимал, что полицейский мне не верит и что вскоре поступит очень для меня нежелательно.

Что ж, значит, так суждено. Я не сумел убедительно сыграть роль сумасшедшего путешественника. Допустил прокол, не замеченный мной, но очевидный для Кейси. А чего же вы хотите? В нашем времени выходец из середины XIX века, пусть даже такой крутой, как Стенли или лорд Джон Рокстон, спалился бы еще быстрее, чем я здесь.

Ничего-ничего. Не зря я больше люблю играть в преферанс на последней руке. Пусть делает свой заход.

Все равно потом все будет как должно. И не иначе. В противном случае — для чего было все остальное?

Кейси привез меня в свой провинциальный полицейский участок. Нормальный двухэтажный дом, где внизу помещался офис, а наверху — его трехкомнатная квартира.

— Вы не против, сэр, если ваш спутник подождет внизу? — очень вежливо спросил Кейси, но его тон и взгляд не предполагали моего несогласия.

Разумеется, я кивнул утвердительно, хотя для порядка следовало бы повозмущаться, заявить протест или просто спросить холодно — что все происходящее значит?

— Только скажите своим людям (а в участке пристальное внимание к нам проявили сразу три рядовых полицейских, тоже снабженных местными пистолетами), пусть угостят Джонсона чаем и дадут ему почитать газету или журнал, и — без грубостей. Он этого не любит...

Когда мы поднимались по лестнице, Кейси спросил очень по-человечески:

— Вы так беспокоитесь за своего приятеля. А он, наверное, даун?

— Ну и что? — ответил я по-одесски. — Были бы вы дауном, стоило к вам относиться хуже, чем к нормальному человеку? И уверены вы, что мы с вами нормальнее его?

— Значит, все-таки даун, — ответил Кейси не мне, а себе на вопрос.

Неплохая у него была наверху комната, ухоженная, чистая, на полках масса книг, хотя и компьютер с огромным монитором тоже присутствовал. Совершенно другого вида, чем наши, но ошибиться в назначении прибора было невозможно.

Кейси сел за стол, указал мне на кресло напротив и как бы невзначай достал из кобуры свой пистолет, положил перед собой.

— Вы позволите?

Помня уроки Сашки Шульгина, я взял эту пушку быстрее, чем он успел опомниться. Осмотрел, повертев в пальцах. Догадался о принципе действия (нечто электроимпульсное, поскольку нормального дульного отверстия не имелось, а торчали в этом месте две похожие на электроды проволочки и окружающее их кольцо светлого металла). С любезной улыбкой протянул обратно рукоятью вперед.

— Возьмите, господин главный констебль. Сообразили, что, во-первых, я вам не враг, а во-вторых — не в свои игры ввязываетесь? — и тут же, для убедительности, выдернул из-под мышки свою "беретту", крутанул за скобу на пальце и тоже положил на стол перед собой.

— Можно посмотреть? — спросил достаточно ошарашенный моими фокусами парень, протянув руку к пистолету.

— Запросто, — в том же неуловимом глазами темпе я выдернул из рукояти магазин, передернул затвор, поймав патрон в полете, и протянул ему уже безопасное оружие.

— Да...

— Я же говорил — начало XX века. Очень просто и надежно. Наверняка лучше вашего оружия. А теперь быстро — чем я вам не понравился? Чьего шпиона вы во мне увидели?

Нет, выдержка у парня была хорошая.

— Шпиона? О чем вы? Я просто догадался, что здесь вы не жили. На Земле, я хочу сказать. Профессор истории — смешно. Вы не со звезд прилетели?

Хороший вопрос. Уже по их телевизору я узнал, что к звездам они летают, причем куда проще, чем у Ефремова. Примерно так, как в "Попытке к бегству". Без всякого релятивизма, за месяц на сто парсек и обратно. Это было странно для меня, ибо одно дело — фантастика, другое — реальные межзвездные перелеты. Это может показаться странным, но собственные приключения я за фантастику не воспринимал. Тут, как понятно любому, совсем другое дело.

К звездам летали Альба и ее друзья. Но они жили в XXIII веке, и принципы космогации у них были, я бы сказал, более традиционные.

— Давайте, молодой человек, разговаривать как серьезные люди. В чем вопрос? Отчего вы не согласны видеть во мне соотечественника? — Тут я очевидным образом блефовал, поскольку не смог бы выдержать даже пятиминутного допроса. Но ведь и сдаваться без боя тоже глупо. — Был бы я шпионом, или агентом инопланетян, наверняка сумел бы подготовиться так, чтобы комар носа не подточил... Легенда, документы, деньги, само собой...

— Согласен... — Кейси выглядел умным человеком, причем не имеющим законченной гипотезы, ради которой стоит стрелять или вызывать группу захвата. Он сам недоумевал и ждал разъяснений, которые могли бы снять его недоумения. — Монета. Ваша монета...

— А что? — тут уже я искренне не понимал. Хотя...

— Вы историк? Как же вы не знаете?.. Южно-африканский союз прекратил свое существование в 1925 году. С тех пор нет такого государственного образования, а последние выпущенные им золотые монеты, как раз в 1913 году, именно в 20 крюгеррандов и крайне малым тиражом, стоят сейчас на коллекционном рынке до 500 тысяч фунтов. В зависимости от сохранности. Ваш — с отверстием для цепочки, это снижает его цену. Но — тысяч триста минимум он стоит все равно. А вы хотели отдать его за 20 фунтов... Отец бы взял, а я ведь не только историк, я еще и нумизмат...

Здорово! Вот это здорово. Провал, но элегантный. Не на банальном незнании, как зовут нынешнего британского короля или королеву (а я этого действительно не знаю).

Кто такой сноб? Это человек, который желает, чтобы упавшая на голову доска была непременно из красного дерева. Вот и я тоже...

Как бы я у нас в московском клубе нумизматов попытался загнать "константиновский рубль" за пятерку! Впрочем, у нас бы как раз взяли без звука, втихаря хихикая и потирая руки.

Но парню-то я сейчас что отвечу. А если?..

— Вообще я рад, что встретился именно с вами, Кейси. Другим пришлось бы объяснять гораздо дольше. На каком принципе действуют ваши звездолеты?

— На хроноквантовом. Это означает...

— Достаточно. Слово сказано. Следовательно, о "хроносе" вы имеете полное представление. Ну вот, я пришел к вам в гости из параллельного времени. Увы, случайно, почему и подготовиться не успел. А с монеткой... У нас это вполне нормальное платежное средство. Конечно, в свободном обращении их нет, бреттон-вудский договор признает золотой стандарт чисто номинально, но любой банк и ювелир примет любую золотую монету из расчета 35 долларов за тройскую унцию. Не предполагал, что у вас произошла эта коллизия с ЮАС. Сожалею. Лучше было бы предложить вашему родителю русский золотой червонец или соверен короля Георга. Надеюсь, эти державы у вас еще существуют?

— Русский червонец подошел бы, а соверен тоже достаточно большой раритет, — машинально ответил Кейси, а потом до него дошел полный смысл сказанного мною...

Следующие полчаса парень засыпал меня вопросами, причем, как я понял, он и удовлетворял вполне понятное любопытство историка, и продолжал допрос, рассчитывая подловить меня на незнании того, что знать я должен даже в рамках легенды и наоборот.

Но уж тут ему ловить было нечего. Для простоты я представился выходцем из своего подлинного 1984 года и, в свою очередь, принялся выяснять, где образовалась развилка в здешнем варианте.

— Знаете что, — предложил мне наконец Кейси, явно утомленный обилием информации и эмоциональным стрессом, — давайте вы поживете у меня денек-другой, прочитаете несколько моих учебников, тогда нам будет легче общаться. А потом...

— Что потом? Представите меня широкой научной общественности? Мне бы этого не хотелось. Скажите лучше, есть реальная возможность все же обратить мою монетку в живые деньги? Яхта придет за мной дня через три, не раньше, да и на ней пригодных к употреблению в вашем мире денег нет. Только золото, которое и так и так придется реализовывать.

— А что, яхта действительно существует? — опять удивился он.

— Дорогой друг, — с апломбом произнес я, — запомните, ко лжи я прибегаю только в самых критических случаях. Обычно же стараюсь говорить правду. И яхта есть, и моя жена на ней, и приличная сумма в золотых монетах всех стран мира, которые в нашей реальности их чеканили.

Кейси даже задохнулся от восторга.

— Так это же фантастическое богатство. Монеты, отчеканенные в нашем общем прошлом, почти все давно уже раритеты. А выпущенные в параллельной реальности...

— Будут немедленно признаны элементарными фальшивками. Кто у вас купит испанский дублон 1980 года, если все знают, что там последние сто пятьдесят лет обращаются бумажные и серебряные песеты? Разве что для юмора или на вес...

— Да, это правда. Но все равно...

— Конечно. Поэтому я и предлагаю продать для начала мой крюгерранд, ваша доля за комиссию — половина. После чего, до тех пор пока (и если) я не найду способа вернуться домой, вы можете поступить ко мне на службу в качестве консультанта, референта, компаньона, в конце концов. Миллионером вы станете гарантированно, два-три десятка сверхдорогих монеток мы найдем. Кроме того, вместо скучной полицейской службы получите возможность заняться практической историей, повидать мир и так далее... Соглашайтесь, Кейси, не прогадаете.

Вербовка была проведена стремительно и вполне успешно. Да и какой разумный человек отказался бы от предложенных условий? Тем более, не в шпионы же я его вербовал. И Кейси это понял.

— Пожалуй, пожалуй, я соглашусь. Мне и самому смертельно надоело носить эту бляху. Но иначе на учебу не заработаешь. Отец от своего кемпинга имеет только-только, чтобы прокормиться самому. Но мы с вами заключим контракт?

Хотел бы я знать, что в этом контракте может быть написано.

— Пожалуйста, составьте. Только вряд ли он будет иметь юридическую силу, раз я сам здесь как бы не существую. Мне кажется, я рискую гораздо больше. Я сейчас отдам вам монету ценой в полмиллиона, вы тут же меня арестуете и сдадите в местный аналог ФБР или МИ-5 как альтаирского шпиона. Деньги останутся вам, а я скорее всего исчезну бесследно, поскольку действительно не существую в вашем мире. Убедительно?

— Мне кажется, ваш мир стоит на гораздо более низком моральном уровне, чем наш. Я мог бы задержать вас прямо сейчас по обоснованному подозрению...

— В том, что инопланетянин?

— Нет, куда проще. В том, что вы агент южноафриканских террористов. Они, кстати, не так давно учинили крупное побоище в Дурбане. Но и в этом случае монета была бы приобщена к делу. Подумать, что я могу ее украсть...

Возмущение Кейси было неподдельным. Черт его знает, возможно, они и вправду здесь такие честные.

— Ладно, извините. Наш мир на самом деле пожестче вашего. Еще узнаете. Поэтому скрепим наш договор просто рукопожатием. Я остаюсь у вас, читаю ваши книги. Вы отправляетесь... в Мельбурн, в Сидней, не знаю, продаете крюгерранд и возвращаетесь с деньгами. Потом мы едем в Аделаиду, на встречу с "Призраком". Заодно неплохо бы обзавестись какими-нибудь документами. У вас нет знакомых, которые могли бы выдать мне какую-нибудь справку взамен утопленного паспорта?

Я опасался, что такой вопрос вызовет у честного констебля очередной взрыв праведного гнева. Но он отреагировал совершенно нормально.

— Подумаем...

Очевидно, в этом случае я грани дозволенного не перешел.

— А пока приведите моего друга Джонсона, скажите своим подчиненным, что я ваш гость и заслуживаю должного уважения, и потом покажите ваш городок. Я не собираюсь сидеть здесь безвылазно.

— Хорошо. Но все же ваш Джонсон странный парень, нет?

— Не более, чем вы или я. Узнаете его поближе, измените мнение. И последнее. Мне не слишком приятно об этом говорить, но если возникнут недоразумения — у ваших людей против нас нет шансов. Так что давайте их избегать. На моей Земле выживают только профессионалы.

Для убедительности я продемонстрировал Кейси еще одну штучку. Выхватил по-прежнему не заряженный пистолет из заднего кармана левой рукой, пять раз щелкнул курком, направляя ствол каждый раз на разную цель, перебросил "беретту" в правую руку и забросил его в плечевую кобуру. Все заняло от силы три секунды.

— Видели? И все пять раз я попал бы в консервную банку на сто футов. В магазине пистолета 18 патронов. Сменить обойму — еще секунда. Так что человек 20-25 я положил бы раньше, чем они достали свои "пушки". Так и живем...

— Убедительно, — вздохнул Кейси. — Обещаю, недоразумений не будет. Но и вы держите себя в руках, а то неправильно поймете чей-то неловкий жест...

— Вот за это не беспокойтесь. Когда все вокруг умеют то же, что и ты, особенно нервные тоже не выживают.

Полицейский зябко передернул плечами. Небось подумал, ну и монстры же они там, у себя.