ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Перед тем как Елена сняла трубку и набрала номер с визитной карточки господина Глана, кавторанг Кедров привел в боевую готовность весь отряд "Печенег", его технические, оперативные, аналитические службы и группы силовой поддержки.
Шанс решить проблему одним махом представился почти случайно, и упускать его было недопустимо.
Для связистов главную трудность представляло не определение месторасположения контактного телефона, это как раз дело минутное, а необходимость мгновенно зафиксировать переговоры "абонента" по другому, возможно, незарегистрированному аппарату. А в этом случае цепочка неминуемо бы разорвалась, и на поиски ее следующего звена могли потребоваться и часы, и даже дни.
Не следовало также упускать из виду варианты использования противником других, непроводных видов связи, от радио до курьеров и почтовых голубей.
Известно, что применение нетрадиционных, иногда логически абсурдных методик приносит наибольший успех.
Елене ответил голос, который показался ей похожим на голос человека, с которым она встречалась на бульваре.
— Это Сигарева говорит. Могу ли я услышать господина Глана? Ах, это вы, очень приятно, Яков Мефодьевич, не узнала сразу, значит, наверняка богатым будете... — Ей не нужно было изображать волнение в голосе, она на самом деле сильно нервничала. — Дело в том, как это ни удивительно, но я вчера вдруг встретила...
— Никаких имен, — резко прервал ее собеседник. — Вы имеете в виду нужного нам человека?
— Да конечно же, зачем бы я еще стала вам звонить? Это совершенно невероятно, только мы с вами поговорили, и на следующий же день, просто так, на улице...
— Оставим подробности. И где он сейчас?
— Где он сейчас, я не знаю, но мы договорились о следующей встрече.
— Где, когда?
Как и полагалось по легенде, Елена взяла себя в руки.
— Подождите. У нас, кажется, было условие...
— Да, да, в случае успеха переговоров вы получаете комиссионные в оговоренном размере.
— Я не об этом. Не знаю, о чем вы договоритесь, о чем нет. Мне нужны гарантии сейчас.
— Какие же?
Елена должна была сколь возможно тянуть время, чтобы опера успели убедиться, что аппарат собеседника действительно установлен там, где он зарегистрирован, и предпринять еще кое-какие меры.
— Перед тем, как я назову время и место, я хочу получить десять тысяч рублей...
— Хорошо, вы их получите при встрече. Приходите прямо сейчас...
— Нет. Я хоть и слабая женщина, но кое-какой жизненный опыт имею. Не примите на свой счет, но приходилось сталкиваться...
Сделаем так. Приходите ко мне в гостиницу в любое удобное время, передайте конверт с условленной суммой портье, и пусть он мне позвонит в номер. Я спущусь, проверю, все ли правильно, после чего сообщу интересующие вас сведения.
— Напрасно вы все так усложняете, Елена Артуровна. Но пусть будет по-вашему. Я выезжаю прямо сейчас.
После звонка дежурной Елена неторопливо спустилась вниз.
Она его узнала сразу, хотя теперь господин Глан приоделся поприличнее, чем выглядел на бульваре. И пальто на нем было новое, с меховым шалевым воротником, и шапка-московка, и весь он источал респектабельность и усталое довольство.
Ну, богатый купец, заехавший по делу к остановившемуся здесь клиенту.
Грамотно замаскировался, чтобы не выделяться среди постояльцев этой привилегированной гостиницы.
А их в холле оказалось неожиданно много. Три человека у стойки дежурного ждали очереди на поселение, несколько мужчин и женщин пили кофе, пиво и более крепкие напитки за столиками небольшого уютного бара, два господина восточного облика на плохом русском языке выясняли у лифтера, имеются ли здесь девушки по вызову, еще человек пять толпились перед столом с табличкой "Регистрация участников", причем участников чего — не уточнялось.
В общем, было шумно и весело, царило оживление, которое отнюдь не часто происходило в скромной гостинице всего на полсотни номеров.
Елена не знала, кто из присутствующих является обычным постояльцем, кто осуществляет ее прикрытие, а кто составляет свиту господина коллекционера. Да ее это и не касалось, главное, при таком стечении народа не приходилось опасаться неожиданностей.
Она взяла у портье заклеенный плотный пакет, отошла в тень раскидистой пальмы, проверила содержимое. Все правильно, двадцать пятисотрублевых "Петров", чей дизайн почти не изменился за девяносто лет, только формат уменьшился вдвое.
— Положите, пожалуйста, в сейф. Я заберу его завтра, — распорядилась она, убедилась, что портье запер ячейку положенным образом, и только после этого подошла к Глану.
— Теперь все в порядке, Яков Мефодьевич. Можно и побеседовать, — она движением головы указала на свободный столик. — А вы, по сравнению с прошлым разом, недурно выглядите.
— Вам что-нибудь заказать? — Глан расстегнул пальто, повесил его и шапку на вешалку рядом со своим стулом.
— Спасибо, я и сама могу. Впрочем, пожалуйста, поухаживайте, двойной турецкий кофе и миндальный ликер.
Ей неожиданно понравилось то, чем она занимается. Совсем недавно нервничала, боялась всего на свете, а сейчас все чудесно изменилось. Дело не в том только, что она встретила Вадима, куда важнее было ощущение, что за спиной у нее теперь стоит мощная организация, которая и защитит, и поможет.
Ну и деньги тоже. В сейфе лежит очень неплохая сумма, не облагаемая налогами. С тем, что она получила раньше, этого хватит на пару лет безбедной жизни. К деньгам она всегда была неравнодушна, признавая правоту поговорки: "Деньги не приносят счастья, но успокаивают нервы". Она даже наскоро подсчитала, что если всю сумму положить в надежный банк под стандартные проценты, то даже они составят существенную прибавку к жалованью Владислава. А есть еще и другие, более выгодные способы вложения.
Глан щелкнул пальцами, мгновенно подскочивший гарсон (в барах их отчего-то принято было называть именно так. В трактире — половой, в ресторане — официант, в бир-халле — кельнер, а здесь — гарсон) принял заказ и через минуту уже обслужил.
Себе Глан заказал большую рюмку водки и бутерброд с семгой.
— Ну, поделитесь со мной своей радостью, милейшая Елена Артуровна. У нас, у стариков, своя радость, но ваша, конечно, не идет ни в какое сравнение. Признайтесь, ведь вы гораздо больше рады встрече с Вадимом Петровичем, чем мы — шансу получить предмет нашего вожделения.
Елена решила не спорить. В самом деле, отчего и нет? Эта версия объясняет все, и ее волнение, и возбужденный блеск глаз.
Одновременно Яков Мефодьевич показался ей очень похожим на дона Херардо. Может быть, все так и обстоит, как они говорят? Разве могут такие милые старики представлять собой членов всемирного преступного сообщества?
Да какая разница?
— Удивительно, конечно, что все именно так получилось, но разве есть какая-то связь? Если уж было суждено, так моя встреча с Вадимом никак не связана с вашими интересами. Я его искала, но не нашла, и вдруг...
— Не будем об этом спорить, ибо всякое следствие проистекает непременно от соответствующей причины. Короче, назовите мне его адрес, и мы расстанемся довольные друг другом.
— Вот адреса сказать не могу. Поскольку он мне его не назвал. — Елена исходила из варианта, что сопровождали их машину из Сходни люди Глана.
— Не знаю, какие у него личные или служебные проблемы, но мы расстались в месте, которое я просто не смогу найти, ни на карте, ни на местности, поскольку машина вертелась по улицам и переулкам в совершенно незнакомом мне районе. Помню только, что вышел он у подъезда очень высокого дома, окруженного такими же, а вокруг были узкие, обсаженные деревьями аллеи. Зато мы договорились вновь встретиться завтра утром на сходненской же станции. И провести вместе весь следующий день. Я там снимаю дачу.
Глан резко помрачнел.
— Вы меня обманули. Вместо конкретного адреса...
— Скажите спасибо и на этом. Я что, должна была бежать за ним следом, чтобы проследить, где он живет? Возможно, с ревнивой женой? Ну уж... Я вам выдаю место своего свидания за мизерную, в общем-то, сумму, учитывая масштабы ваших интересов. Что Ляхов явится на место свидания, я не сомневаюсь. Если же нет...
Она вообразила себе эту ситуацию и натуральным образом загрустила.
— Тогда мы вместе с вами вернемся сюда, и вы получите свой конверт в целости и сохранности.
Это был правильный шаг.
— Нет, что вы, Елена Артуровна. Ладно. Ждал двадцать лет, подожду и еще одну ночь, хотя она, признаюсь, будет беспокойной.
— Как и моя, — решила порезвиться Елена.
— Кстати, а вы сказали господину Ляхову о нашем к нему интересе?
— Вы уж меня, пожалуйста, дурой не считайте, Яков Мефодьевич.
Она посмотрела на него таким взглядом, что Глан смешался.
И действительно, вряд ли дамочка, столь заинтересованная в своем бывшем приятеле и страстно к тому же любящая деньги, решилась бы сказать при первой, неожиданной встрече после многих лет разлуки нечто вроде того: "А знаешь, милый, тут тобой сильно интересуются непонятные люди и платят мне, чтобы я тебя с ними свела, так вот, пожалуйста, я тебя так долго искала и наконец-то могу исполнить условия контракта".
Это, пожалуй, был ее коронный штрих.
Если "коллекционер" и опасался подвоха, то последний момент его успокоил.
— Хорошо. Где вы встречаетесь?
— Мы договорились в двенадцать дня на привокзальной площади Сходни. Я собираюсь уехать туда с друзьями сегодня вечером, а он — не может. Неотложные дела. Если вдруг опоздает, подъедет прямо к моему дому. Улица Сосновая, номер семнадцать. И вы туда же приходите. Разговор, я понимаю, у вас может быть долгим. И конфиденциальным.
— А как же нам замотивировать мое внезапное вторжение?
— Вообще-то это ваша забота. Вы ведь просили меня только сообщить, если мне удастся встретиться с Вадимом. А теперь я вам уже и легенды должна придумывать. Ну, хорошо. Давайте я представлю вас как знакомого моего мужа, живущего там же на Сходне, неподалеку. Ну, я не знаю, отставной дипломат, или как вы там представитесь.
— В настоящее время я, кстати, владелец антикварного магазина. Откуда и мои интересы, и знакомство с нашим аргентинским другом. Что-нибудь сумею рассказать. А мужа вашего, простите, как величают?
— Отлично сделано, Елена, просто отлично, — говорил ей Стрельников после того, как Глан ушел и сотрудники "наружки", отнюдь не те, кто прикрывал встречу в гостинице, проводили его и его охрану до автомобиля, ожидавшего в соседнем переулке.
— Во-первых, они еще понервничают. И где-то свободно могут подставиться. Во-вторых, мы получаем почти полсуток для подготовки своих мероприятий. А вы теперь езжайте. Ни о чем не тревожьтесь. Охрана у вас будет надежная.
— А разве мы не с Арсением и его знакомой поедем? Мы же так договаривались.
— И с ним тоже. Вы пока соберите нужные вам вещи, за которыми якобы и приехали, а через полтора часа выходите на улицу. Половцев вас будет ждать. Зеленый "Лендровер", номер тридцать два — двенадцать.
— Что теперь будем делать? — спросил Стрельников у Кедрова и Ляхова, когда они проводили Елену и опять собрались на прежней конспиративной квартире в районе Разгуляя.
Вадим пока ничего не сказал о встрече с Бельским. На сегодня достаточно и текущих событий.
— По вашему плану, я думаю, — ответил Вадим, у которого появились уже и собственные планы. — Поеду завтра на условленное место, а остальное уже за вами.
— Это так. По предварительным подсчетам, Глана прикрывали человек пять. Завтра вряд ли будет меньше.
— Если сам приедет, будем брать? — осведомился Кедров.
— По обстановке. Наши ребята всю ночь будут отслеживать его телефонные и прочие контакты, если наберем достаточно информации, можно и взять. А там поспрашиваем.
— Я бы не советовал, — вдруг вмешался в дотоле посторонние ему дела Ляхов. — Ну кого вы возьмете? Несколько боевиков, которые могут вообще ничего не знать, этого господина, предположим, что посредника. И дальше?
— Нет, он не посредник, — отрицательно махнул головой Стрельников. — Ему хватило двух минут, чтобы принять решение, не связываясь ни с кем. И хорошие деньги у него дома хранятся, раз через пятнадцать минут уже приехал со всей суммой и в сопровождении охраны. Это не посредник, это резидент.
— А ваши предложения? — заинтересованно спросил у Вадима Кедров, как бы и не услышав слов своего помощника. По всей видимости, в этих вопросах он разбирался куда лучше Ляхова, но инициатива постороннего, в принципе, человека показалась ему интересной. Если даже не скажет ничего толкового, сам ход мысли способен кое-что о нем прояснить.
— А давайте действительно продадим ему саблю. Удивительно, но, судя по лицам офицеров, это им будто бы и в голову не приходило. Или, не видевши саблю воочию, они считали ее некоей абстракцией. Одним из членов математического уравнения.
"Сосредоточенность на конкретной задаче подчас лишает людей широты мышления", — подумал Ляхов.
— Да-да. Я встречусь с этим господином, мы все обсудим, как цивилизованные люди, вы будете слушать наш торг, возможно, еще кое-что полезное для себя извлечете. Поскольку сабли у меня при себе, естественно, нет, то по достижении договоренности (а я ее таки соглашусь уступить, ибо на кой она мне, а хорошие деньги никогда не лишние) мы должны будем за ней поехать.
Я еще могу потянуть время, требуя расплаты исключительно наличными... Полмиллиона запросить, не много будет?
— Возможно, даже и мало, если они Елене только за наводку уже больше двадцати тысяч дали. Но пусть будет так, вы же не эксперт-антиквар. Да еще посмотрите, сколько он предложит.
— Так вот, запрошу полмиллиона, поторгуемся, обсудим процедуру передачи товара и получения денег. Так, чтобы они меня в тот же миг не грохнули. Это тоже продумать надо. И — отпустим его с добычей.
— И дальше что?
— А вот это — ваши проблемы. Я на этом свою миссию буду считать выполненной. Мне еще учиться надо. А вы уж как сумеете. Проследите, чтобы меня не ликвидировали за ненадобностью, и мотайте клубок до самого некуда. Пока на настоящего заказчика не выйдете.
А он, видать, непростой человечек, раз и в Москве, и в Буэнос-Айресе такого класса резидентуры держит.
Ляхов подумал немного, говорить ли все сразу или подождать, затягиваясь сигаретой, потом все же сказал:
— Кстати, я в той сабельке одну интересную штуку нашел. Надо бы с кем-то грамотным посоветоваться, вместе с ней отдавать или что другое на это место вставить.
— Что за штуку?
— А вы возьмите с собой лучшего у вас инженера-электронщика, и я своего друга-специалиста прихвачу, пусть они совместно поглядят, подумают.
... Приехали в общежитие. Извлекли саблю.
Молодой инженер, выпускник МВТУ, сменивший карьеру ученого или конструктора на должность эксперта по вооружению и спецтехнике отряда "Печенег", с интересом осмотрел раритет.
— Ну и в чем моя задача? Я немного в другой области специализируюсь. Однако вещица интересная. Клинок хороший, сбалансированный, сталь настоящая, дамасская, век примерно шестнадцатый-семнадцатый. И что вы от меня хотите?
Ляхов разобрал рукоятку и протянул на ладони серые цилиндрики.
— Это, по-вашему, что?
— Ну-ка, ну-ка. — Доктор Максим протянул руку, взял один. — Поковыряться можно?
— А не взорвется? Больно похоже на взрыватель от гранаты.
— Нет, коллега, ничего общего. Вот этот шестиполюсный разъем совершенно компьютерного типа. И я даже знаю, где применяются ровно такие же.
После долгой и непонятной окружающим дискуссии специалисты сошлись на том, что лучше всего будет этой же ночью изготовить неотличимые внешне копии "запалов", а также разобрать полностью рукоятку и посмотреть, что там есть еще интересного.
В любом случае было признано ими единогласно, данное устройство является всего лишь частью целого, что тут же подтвердил и Ляхов, сообщив, что рядом с саблей он видел предмет тоже вполне похожий на нечто радиоэлектронное.
— И где же он теперь?
— Не знаю, армейские спецы забрали. — Говорить в этой компании о Чекменеве и его гипотезах он не счел возможным. И заметил, что Стрельников кивнул одобрительно. Очевидно, он знал больше своего начальника.
— Интересная история получается, — задумчиво сказал Максим. Вадиму за последний час показалось, что он не в пример квалифицированнее отрядного инженера. Да так оно и было, потому что тот специализировался на классических видах вооружения, а здесь они столкнулись с чем-то новым.
Тем больше оснований продолжать игру.
... Время уже было позднее, однако Ляхов, Максим, инженер, которого звали Генрихом, и Стрельников (для общего надзора) поехали в лабораторию доктора, а Тарханов с Кедровым отправились готовить завтрашнюю операцию с учетом задуманных изменений.
Мастерская у Максима была оборудована так, что даже инженер восхитился. Доктор тут же разыскал в многочисленных ящиках, вроде бы бессистемно заполненных конденсаторами, сопротивлениями, транзисторами, разъемами и сотнями других изделий непонятного назначения то, что требовалось. Нашлись у него и рулончики листового алюминия нужной толщины.
Через час дружной работы специалистов были изготовлены столь точные имитации, что лично Ляхов не смог бы их отличить по внешнему виду.
Что же касается внутренней начинки...
Как сказано в ныне почти забытом сатирическом романе двадцатых годов прошлого века: "Мотор был очень похож на настоящий, но не работал".
— Если бы у нас было достаточное время, можно было бы засунуть туда и радиомикрофон, и еще разные интересные штучки, а пока уж так. Все равно до тех пор, пока они не соединят вместе оба устройства, ничего не поймут.
— А вот тут, вверху рукоятки что? — спросил Ляхов.
— Выключатель и какой-то преобразователь сигнала с усилителем чего-то неизвестной конструкции. Разбираться надо, — ответил Максим. — Я пока это оставлю у себя, если не возражаете, поковыряюсь немного.
— Не возражаем. Генрих тоже с вами поработает, а я сейчас подошлю к вам еще одного специалиста по микроэлектронике. И смотрите, чтобы ни одна молекула из оригиналов не пропала, слишком дорогая, судя по всему, эта штучка, — ответил Стрельников.
... Господин, называющий себя Гланом, покинул гостиницу в смятенных чувствах. Внешне он сумел оставаться уверенным и невозмутимым, но внутри — странная смесь растерянности и восторга.
Все же ему удалось сделать это, разыскать человека среди населяющих Россию четырехсот миллионов. Почти невероятно, но факт. И почти без затрат, разве несколько десятков тысяч рублей, розданных Елене и другим людям, могущим помочь в поисках Ляхова, — это деньги, если на кону миллионы? Так игрок раскидывает фишки по разным полям рулетки в надежде, что где-нибудь повезет.
Ну, вот и повезло. Завтра они с ним встретятся, все обсудят и договорятся, конечно. Хотел бы он увидеть человека, способного устоять перед предложенной суммой, получить целое состояние ни за что.
А если начнет слишком уж упираться, всегда есть способы сделать человека сговорчивым.
Тогда откуда неприятное чувство тревоги?
Он боится, что Ляхов не придет на свидание к своей даме? Отчего вдруг? Его никто не заставлял назначать ей встречу. Не захотел бы, распрощался, выйдя из машины, и все.
Остается подождать всего полсуток.
Разве что в последний момент судьба выкинет коленце, как иногда любит это делать. Попадет, к примеру, господин Ляхов под автомобиль и унесет с собой в могилу тайну мирового значения.
Нет, нет, только не думать о плохом...
А вот того, что Ляхов может навести на него какую-нибудь из служб безопасности, Глан отчего-то совсем не опасался. Не монтировался такой сюжет.
Однако другой человек считал иначе.
— Вы что, бывший начальник госбезопасности? Вы все так хорошо знаете? С чего вы вдруг так вообразили?
А что, если по вашему следу уже идут агенты МГБ, военной контрразведки, Интерпола, израильской СД, да чьи угодно?
— Прежде всего, Станислав Стефанович, я считаю так, потому что это крайне маловероятно по целому ряду причин. Прежде всего, мы с вами живем отнюдь не в серьезном полицейском государстве, где действительно каждый шаг любого гражданина под строгим контролем. Здесь, по большому счету, ничего никому не нужно.
Мне приходится встречаться с очень многими людьми по весьма щекотливым вопросам, и за последние пятнадцать лет я не имел никаких неприятностей.
И как вы себе вообще представляете такую "операцию"? Сигареву мы нашли в Аргентине. Для этого мне пришлось выходить на контакт с очень многими, и что? Человек побежит в полицию или контрразведку с сообщением, что некто спрашивал у него, не помнит ли он, как звали последнюю подругу его бывшего однокурсника?
Далее, сама Сигарева, конечно, удивилась, когда к ней подошел "Херардо". Но и там все было обставлено на столь личном уровне, что повода афишировать встречу — никакого. Что, мужу об этом сообщать? Ну и так далее.
Вот то, что они все-таки встретились, — это действительно случай. Поразительный. Один на миллион. Срежиссировать такую встречу невозможно по определению. И надо этот случай использовать.
— Восхищен вашим оптимизмом. А если все обстоит несколько иначе? И это очень четкая подставка? Сразу после вашей с ней встречи на бульваре она связывается с Ляховым, договаривается о встрече в таком месте, где бывает очень много москвичей, причем в основном именно подходящего возраста, и где их встреча выглядит вполне случайной. Вас это убедило и успокоило, что и требовалось доказать.
Глан почувствовал приступ злости. Он не любил, когда кто-нибудь сомневался в его уме и проницательности. А уж тем более — этот полячишка.
— Есть поговорка: пуганая ворона куста боится. Да откуда бы она взяла этого Ляхова? Когда тот уехал из Израиля, она была еще в Аргентине. После приезда в Москву мои ребята водили ее все время. Она, не зная об этом, не соврала ни в одном слове своего отчета. На Сходню отправилась по совету гостиничной дежурной, с которой раньше не была знакома. И так далее.
Ладно, допустим, вы все-таки правы. И что из этого следует? Мне прервать контакт или вы имеете такое количество сил прикрытия, что обеспечите полную безопасность предполагаемой акции?
Предлагайте, я соглашусь на любое решение. Разумеется — под запись. Чтобы потом претензий не было.
— Если вам удастся получить саблю и доставить ее по месту, это будет почти полным успехом. Если после этого вас арестуют российские контрразведчики, это никого не расстроит. Как раз это — ваша проблема и предмет вашей личной заботы. Выдать вы все равно никого не сможете. Но возникает и еще один момент. Ляхова надо ликвидировать.
— А это уж зачем? — искренне удивился Глан. — Кому он будет нужен и опасен, продав саблю? — Сам он был на самом деле по преимуществу антикваром, не чуждым, разумеется, всяких темных дел, начиная от скупки краденого и вплоть до организации хищений из государственных и частных музеев. А тут речь зашла об убийстве.
— Видите ли, на него тоже есть заказ. И тоже за хорошую плату. Сабля — это предмет, который нужно вернуть хозяевам. А его голова — это расплата за украденное.
— Ну, если б мы всех убивали...
— Вас, кстати, Яков Мефодьевич, никто не заставляет убивать лично. Просто нужно обеспечить условия.
— Для того, чтобы отрезать голову?
— Или для того, чтобы представить неопровержимые доказательства, что этот факт имел место.
— Нет, ну я даже не знаю, — развел Глан руками. Ему совершенно не хотелось связываться с подобным делом. Но и выражать несогласие было чревато. Он решил пустить все на самотек.
— Короче. Я делаю все, что в моих силах. Встречаюсь с Ляховым, покупаю у него саблю, ну и, по вашей схеме, обеспечиваю дальнейшее. Но само мероприятие осуществляют ваши люди и где-нибудь за пределами моего магазина. Думаю, он нам еще не раз может пригодиться.
— Хорошо. На этом и сойдемся. Два десятка человечков для обеспечения я вам еще подкину. Прикроют район контакта плотно. А там уж вы сами думайте.
Господин Глан уходил от своего работодателя еще больше раздраженным и даже взбешенным.
Напрасно этот якобы потомок римских патрициев считает, что ему позволено все. Подумаешь, де Кампо Сципион! Я бы себе еще и позвонче псевдоним мог бы изобрести. А сам какой-нибудь Тутышкин из Весьегонска.
Играть можно, заигрываться не след. А то влезешь совсем в другие дела. Полицейское государство или не полицейское, а МГБ существует и чем-нибудь да занимается. Глан окончательно решил, что думать следует исключительно о целости своей головы, и начал просчитывать операцию прикрытия собственной задницы.
Тарханов тоже не терял времени даром. Все подходы к сходненской даче были заранее проверены боевиками группы обеспечения, чтобы не оказалось вдруг там неприятных сюрпризов.
Но вообще-то и Тарханов, и Кедров расценивали все происходящее не более чем тренировку личного состава в условиях, приближенных к боевым. Трудно было представить, что неприятель, кем бы он ни был, отважится на силовую акцию, если ему предоставлен шанс все решить полюбовно.
Однако они понятия пока что не имели, с каким врагом имеют дело, оттого и не исключали полностью, что он может предпочесть не платить денег, а просто захватить Ляхова, а потом уже добиваться своего.
Оттого были готовы к любому варианту.
Но чтобы ни Влада, ни гипотетический противник не заподозрили, что мужчина с двумя дамами приехали не развлекаться, а совсем по другому поводу, обставлено было все, как полагается в таких случаях. С ярким светом фар представительного автомобиля, с шумом и смехом, как и подобает людям, начавшим гулять еще в Москве и намеренным не останавливаться до утра.
Так они и поступили. Поскольку ничего не мешало Тарханову просто почувствовать себя мужчиной в обществе двух красивых девушек, каждая из которых действительно хотела забыться в общем веселье, хотя и по разным причинам.
Примерно во втором часу ночи Влада на крыльце, выходящем во двор, жадно дыша морозным воздухом и глядя на полную янтарную луну, низко повисшую над исчерканным вершинами елей небосклоном, вдруг спросила Елену:
— А он тебе кто?
— Кто? — не поняла вопроса Елена. Она видела, что новая подруга выпила чуть больше, чем следовало бы, но кое-что слышала от Вадима о ее странных отношениях с Сергеем, потому старалась быть осторожной.
— Арсений, он же Узи, и вообще не поймешь кто. Совсем, я запуталась...
— Никто, я думаю. Как мне было вчера сказано, боевой друг моего друга...
— Тоже боевого? — слегка покачиваясь и иронически кривя губы, спросила Влада. Ей, в ее состоянии, это казалось очень остроумным.
— Не знаю даже, что тебе и ответить. Лучше всего, пожалуй, давай пойдем в дом. Холодно здесь, простудиться можно. Завтра Вадим приедет, ты их с Арсением сведи и выясни, кто, кому и с кем...
— Нет, ты хи-итрая, — погрозила Влада Елене пальцем и все же направилась в дом, чем доставила Елене немалое облегчение.
Не хватало еще с полупьяной женщиной препираться. Ее ведь тоже понять можно.
... Яков Мефодьевич угадал как раз вовремя. Он деликатно постучался в дверь около двух часов дня и был крайне смущен, когда дверь ему открыла Елена, но совсем не та, которую он привык видеть. Она была одета в черное полупрозрачное платье, снизу далеко отступающее выше колен, а сверху едва держащееся на двух тонких бретельках и являющее взгляду почти все, чем наградила женщину природа. Выглядела она, как веселая ведьма из соответствующих фильмов.
Глан несколько смутился, но она подхватила его под руку и увлекла в глубь дома, где гремела быстрая музыка и длинный стол свидетельствовал, что веселье продолжается не первый час.
— Мы тут Масленицу провожаем, скоро будем чучело во дворе жечь, — сообщила Елена.
Ляхова Глан узнал по фотографии, хотя там он был намного моложе. Но лицо то же самое. Ляхов сидел в расстегнутой белой рубашке и чокался серебряной чаркой со смуглым мрачным мужчиной, который Якову Мефодьевичу сразу не понравился.
Не успела Елена представить их друг другу, как со второго этажа в холл почти скатились две вообще очень условно одетые девушки в сопровождении обнимающего их за талии и ниже парня, тоже выглядевшего по-гусарски, то есть усатого, всклокоченного и здорово пьяного.
Вдобавок он читал стихи, громко, но слегка заплетающимся языком:
— Деды, помню вас и я, испивающих ковшами и сидящих вкруг костра с красно-сизыми носами...
Вот это как раз Глана успокоило.
Вырвавшийся с войны, получивший новое, неизвестно что сулящее назначение, русский офицер и должен так вот гулять напоследок.
Друзья, девушки, то ли по-настоящему знакомые, то ли приглашенные на вечер и ночь, уставленный полными и полупустыми бутылками стол, и еще сколько-то совсем пустых бутылок под столом и вдоль стен. Имитацией и не пахнет.
Вот только получится ли разговор?
— Может, Елена Артуровна, я позже зайду? — деликатно, как и подобает пожилому интеллигенту, спросил Глан.
— Да о чем вы? — изумился Ляхов. — Гость в дом, радость в дом. Елена, свежую тарелку гостю и рюмку, естественно. Вы что употребляете? Коньячок, водочку, в каком полку служили?
Еле-еле гость, изобразив соблюдение ритуала, отвязался от настойчивого гостеприимства.
Вера в успех сегодняшней миссии таяла на глазах, зато укреплялась уверенность в том, что в принципе проблем быть не должно. Тот, кто так гуляет, рано или поздно почувствует недостаток в деньгах, а то и вообще сочтет более желательным покончить с утомительной военной службой и предаться куда более приятной жизни рантье. Как очень многие до него.
— Неужели вы думаете, что сейчас может получиться деловой разговор? — спросил он, выпив рюмку коньяка и отведя Елену в сторонку от шумного стола.
— Да только сейчас и может, — хитро улыбаясь, сообщила та. — Кстати, совсем недавно Вадим мне как раз рассказывал о своих подвигах на фронте и упомянул, что единственное, что он сумел прихватить на память, какая-то старая сабля. Другие, мол, с деньгами приехали, барахло заграничное контейнерами домой отправляли, а он, вроде всех предыдущих отцов и дедов, — орден и трофей с поля боя. Только упаси вас Бог на эту тему иронизировать, — сделала Елена страшные глаза. — Это он сам про себя любит шутить, а другим не позволяет.
— Так как в этом случае действовать будем? — осторожно спросил Глан.
— А попросту! — Елена одернула совсем уже вызывающе подвернувшийся край юбки. — Вадим, иди-ка сюда...
Чтобы избавиться от надоедливого шума, производимого развеселой компанией, они поднялись на второй этаж.
Елена, держась так, будто разговор на эту тему уже имел место, сообщила Ляхову, что вот Яков Мефодьевич, старый друг семьи и квалифицированный антиквар, готов посмотреть на его трофей и, если он имеет какую-то рыночную ценность, обещает помочь его реализовать.
— А разве я собирался ее продавать? — удивился Ляхов.
— Нет, ну ты даешь! Денег нет, отпуск скоро закончится, и с чем ты меня оставишь? Твоих тысячи рубликов в месяц и одному не хватит. Ты что, князь Меншиков, основатель Эрмитажа? Если Яков Мефодьевич готов помочь, так надо бегом за эту идею хвататься. Вдруг там, правда, можно кое-что выручить.
"Крепко дамочка в него вцепилась, — отметил для себя Глан. — Второй день как встретились, а уже командует, деньги его как свои считает. Может, с самого начала с ней нужно было весь разговор вести? Пусть бы она у него железку под любым предлогом выдурила, а уж потом..."
Но что сделано, то сделано.
— Так когда можно предмет посмотреть? — совсем аккуратно спросил Глан.
— Да хоть сейчас! — Кураж бил из Ляхова через край. — Ленок, кто у нас самый трезвый?
— Ты чего выдумал?
— Да ничего. Если Арсений в порядке, сейчас рванем в Москву, за пару часов обернемся.
Ляхов вдруг наклонился к Глану, не поймешь сразу, то ли с хитрой, то ли с лучезарно пьяной улыбкой.
— А вы гарантируете, что купите?
— Как я могу гарантировать? Надо сначала видеть вещь. Филантропией не занимаюсь.
— Да вы что! Это на самом деле ВЕЩЬ! Вы же антиквар с пониманием, не фраер какой-нибудь? Сколько дадите?
Елена смотрела и восхищалась. Вадим импровизировал с блеском. Она его и не видела никогда такого. В процессе обсуждения операции все было буднично и скучно. Найти повод поговорить, встретиться в Москве, с особыми предосторожностями показать Глану саблю, исходить из обстоятельств...
А тут прямо фонтан эмоций, да с хорошим напором. Покупатель и растерян, и зачарован возможностью прямо так, под пьяную лавочку, отхватить искомое.
Не слушая возражений Елены, Влады, кое-кого из компании, желающей пить и веселиться, а отнюдь не ждать два часа внезапно решивших исчезнуть хозяев, Ляхов в весьма резких выражениях заставил Тарханова выбраться из-за стола и сесть за руль "Лендровера".
Тарханов, если бы ему захотелось, мог бы выйти к одной из московских трасс по десятку улиц и переулков, но поехал просто и демонстративно, в сторону Петроградского шоссе. Правда, вел он свой вездеход по покрытой снежным накатом дороге со стотридцатикилометровой скоростью, а если двигавшиеся в том же направлении автомобили отчего-то пытались не отстать, "случайные" грузовики и неумелые водители подержанных "Фордов" и "Рено" надежно блокировали самые удобные для перестроения и обгона участки.
Может быть, нескольким ни в чем не повинным лихачам и пришлось, матерясь, выбираться потом из занесенных глубоким снегом кюветов, но зато была полная гарантия, что ни одна чужая машина на хвосте у них не удержалась от первой развилки и вплоть до Брестского вокзала.
— Зачем это ты вдруг придумал? — спросил Вадима Тарханов.
— Так, по наитию. Если бы мы стали договариваться на его условиях, что бы еще вышло? А здесь он будет играть на нашем поле. Хочешь — бери. Хочешь — пошел вон. Его очередь импровизировать.
— Пожалуй, что и так. Только и его дураком считать не надо.
— Я и не собираюсь, а все же?
— Там видно будет.
Впереди, на подъездах к транспортной развязке перед Брестским вокзалом образовалось нечто вроде пробки, колонна машин двигалась слишком уж медленно, рывками и толчками.
— Нет, нам это ни к чему. — Тарханов, приметив разрыв во встречном потоке, который двигался не в пример быстрее, в нарушение всех правил крутнул вдруг руль влево, включил дальний свет и придавил кнопку сигнала, заставляя скромных и законопослушных водителей в панике тормозить.
Пересек все четыре полосы и ушел, свистя покрышками, в Ямскую улицу, оттуда резко вправо, на Бутырский вал, и уже тихо и спокойно пошел по Новослободской к центру.
— Вот, примерно так. На друзей надейся, а сам не плошай. Если какой "хвост" и был, намертво обрубили.
Господин же Глан, сделав вид, что ему трудно дышать в действительно насыщенной табачным дымом, запахом сразу нескольких типов женских духов и алкогольным перегаром атмосфере, вышел на свежий морозный воздух.
Все тщательно составленные планы шли прахом. С этими пьяными офицерами только свяжись. Вместо тонкого, обдуманного делового разговора получилось черт знает что. Расшумелся, сорвался, полетел. Ну, вернется, привезет, а дальше?
Ни о чем другом не думая, Глан свернул к первой же телефонной будке. Сдвинул головку щеколды на выступе аппарата, положил в соответствующую выемку двугривенный.
— Докладываю, шеф, все пошло вне плана.
Четко изложил случившееся.
— Так что же вас встревожило, уважаемый?
— Как что? Предмет через час будет здесь, денег у меня при себе нет, и, если ему это не понравится, он развернется и снова уедет. Что с пьяного взять?
— Считаете, он действительно пьян?
Глан рассмеялся в трубку.
— Пьянее вина. Вы бы сюда подъехали. Оставшаяся компания продолжает, да так, что не уверен, сможет ли к моменту возвращения клиента кто-нибудь из них связно разговаривать. Господа офицеры Масленицу провожают.
— Хватит болтать. Откуда звоните?
Глан тоже перешел на рубленые фразы.
— Автомат в переулке. Вокруг ни души.
— Когда вернутся?
— Обещали через два часа.
— Пьяные поехали, говорите?
— И весьма...
— Ладно, постараемся встретить.
Глану стало страшно.
— Но как же... Если с ними что случится, меня же первым и заподозрят, следствие и все такое! — а параллельно и другая мысль мелькнула: "Может, и меня с ними заодно? И вещь получена, и концы в воду".
Он чуть не впервые задумался о горестной жизни людей, занимающихся скользкими делами такого плана.
— Сделаем так, что не подкопаются. А вы возвращайтесь в дом и ждите вместе со всеми. Выпивайте. Где-то через полчаса после условленного времени, не дождавшись, откланяйтесь. И езжайте ко мне. Ваша консультация потребуется.
"Что делать? — думал Глан, неторопливо двигаясь в сторону дома Елены. — Может, плюнуть на все и бежать? Отчего и нет? Денег до смерти хватит, если даже еще лет десять-пятнадцать доведется прожить. К чему мне эти заморочки? Прямо сейчас домой, потом в аэропорт, и первым же рейсом — куда придется. А потом уже разбираться. В Новую Зеландию неплохо бы...
Однако шел он, тем не менее, именно туда, куда идти ему хотелось меньше всего на свете.
"Привыкла собака за возом бегать, — очень к месту вспомнилась поговорка. — Ладно, посмотрим, может, быть, ничего страшного".
Возвращались они на той же бешеной скорости. Как и надлежит офицерам, спешащим вернуться к пиршественному столу.
Километров за пять до поворота к поселку Ляхов вдруг вновь испытал знакомое уже ощущение поднимающейся завесы между настоящим и будущим. На этот раз накатило очень вовремя, потому что несло с собой знание о близкой и смертельной угрозе. Очень близкой. Непонятно только, от чего именно она исходила.
Колесо оторвется на стокилометровой скорости или, вылетит из-за поворота на встречную полосу грузовик?
— Тормози, Сергей, только аккуратней, чтоб не занесло.
— Зачем? — не понял Тарханов. Объяснять не было времени.
— Тормози!
Капитан убрал ногу с педали газа и начал плавно тормозить. Дорога была ровная и в принципе чистая, внезапный занос вроде бы не грозил.
— Ну? Объяснишь все-таки?
— Да я и сам не знаю. Почувствовал, что вот-вот должно произойти нечто, вплоть до... ухода в нирвану, ну и подумал, отчего еще можно на дороге помереть ни с того ни с сего?
Тарханова жизнь научила верить предчувствиям, своим и чужим тоже. И приметы всякие он искренне уважал. Отчего бы и не подстраховаться лишний раз?
Но машина вроде в порядке, видимость вдоль трассы приличная в обе стороны, подозрительных машин не заметно, да и в паре сотен метров сзади идет микроавтобус с группой прикрытия.
— Ладно, поехали. Тут всего километров десять осталось.
Вадим вслушался в себя. Чувство тревоги не проходило. Может быть, оно касается того, что ждет их на даче?
До поворота было совсем немного, и сильно разгоняться Тарханов не стал.
Посигналил задними фонарями едущим сзади коллегам и свернул на узкую лесную дорогу.
И почти сразу же, в невидимой с трассы прогалине между елями, опустившими свои лапы до земли под тяжестью рыхлого, начавшего подтаивать снега, они увидели черную, с широкими желтыми полосами по бортам, машину дорожной полиции.
Инспектор, переминавшийся с ноги на ногу у обочины, несколько секунд пристально всматривался в приближающийся "Лендровер", потом резко взмахнул рукой с длинным, фосфоросветящимся жезлом.
Ляхов еще и сообразить ничего не успел, а Сергей вдруг вдавил педаль до пола, направляя массивный бампер на полицейского.
Тот чудом успел увернуться и, вопреки нормальной логике поведения полицейского, тут же выхватил из-за отворота куртки, отнюдь не из кобуры на поясе, длинный нештатный пистолет.
В зеркало заднего вида Ляхов увидел, что из машины уже выпрыгивали на снег еще люди, одетые в ту же форму. Он насчитал троих, пока Тарханов с перегазовкой и торможением развернул "Лендровер" почти на месте и тут же начал стрелять из мгновенно оказавшегося в его левой руке "адлера".
Неизвестно, попал ли он с первого выстрела, но после второго патрульный крутнулся на месте и опрокинулся на спину, разбросав руки. Из окон подлетевшего микроавтобуса дружно замолотили пять или шесть автоматов.
Скоротечный бой закончился. На все ушло едва ли больше двадцати секунд. Когда Ляхов выпрыгнул из машины на обочину, тревоги и страха больше не было.
— Быстро, быстро, тащите всех в лес, пока никто не едет, — скомандовал Тарханов, подбирая далеко отлетевший в сторону пистолет полицейского.
Всего лжеполицейских было пятеро, все, кроме первого, вооружены короткими автоматами "эрма МП-50".
Другого доказательства их непричастности к официальным структурам не требовалось, неоткуда было взяться у московских полицейских оружию, не состоявшему на вооружении даже и в германской армии, а применявшемуся по преимуществу иррегулярными формированиями и бандитами во всех концах света.
На полянке, надежно укрытой от посторонних глаз стеной деревьев. Ляхов наскоро осмотрел тела террористов. К его удивлению, все они были живы, хотя некоторые не очень. Каждый был одет в многослойный кевларовый бронежилет, да вдобавок офицеры группы прикрытия стреляли исключительно пластиковыми пулями,
Пробить кевлар они не могли, но энергия их была так велика, что действовали примерно как хорошая дубина по рыцарскому доспеху.
Все "полицейские" были без сознания, с явными признаками болевого шока. Двоим не повезло особенно, неизвестно, прицельные или рикошетные пули попали в голову, и здесь требовалось срочное хирургическое вмешательство.
А тому, в кого единственно стрелял Тарханов боевыми пулями, разворотило левое плечо как раз у края бронежилета, Кровь пропитала одежду и мех куртки, в глубине раны розовели осколки костей.
Так Ляхов и сказал, что без срочной помощи шансов маловато.
— Если довезем живыми — получат, — несколько легкомысленно ответил старший группы. — Давайте, перевязывайте, и погоним.
— Отвезете, сразу начинайте допрашивать, пусть врачи приведут, кого можно, в пристойное состояние. Хоть наркотиками, хоть чем, — скомандовал Тарханов. — Машину обыщите до винтика, потом отгоните к реке и сбросьте с моста под лед. По радио и дальновидению организуйте сообщение в новостях примерно в таком духе:
"Сегодня, — он взглянул на часы, — в пятнадцать тридцать на таком-то километре шоссе между Новоподрезково и Сходней потерял управление и упал с моста патрульный автомобиль дорожной полиции. Предположительно весь экипаж погиб. Ведутся поисковые работы". В общем, сами сообразите. Действуйте. А мы поехали, — повернулся он к Ляхову.
Несколько минут они молча курили, потом Ляхов спросил:
— Как ты догадался, что это не настоящая полиция?
— Это как раз проще всего. Дураки они, или от спешки, или сроду такие. А я-то не дурак. Спецномера у нас на машине, любому дэпэшнику известные, самому зеленому салаге и в голову не придет такую машину тормозить. Кстати, тут и обнадеживающий момент просматривается. Выходит, в полиции и в наших службах у них информаторов нет. Машину и форму где-то раздобыли, а с остальным — прокол.
Теперь о главном. Приедем, держись как ни в чем не бывало. Интересно, сумеет твой антиквар удивление скрыть или нет? Наблюдай за ним, хотя это и не слишком важно теперь. Посмотрим, как он на саблю отреагирует и что делать будет. Они честный отъем планировали, а теперь на ходу импровизировать придется. Если он не сбежал, конечно.
